Мартин Лютер, о деяниях и идеях которого мы сегодня будем говорить, был глубоко верующим человеком, не имевшем ни малейших сомнений в бытии Божием, Втором Пришествии, Страшном Суде и т.д. Этот тезис является основным. Мы не сможем правильно понять Лютера и его действия, если будем пытаться рассуждать о нём с позиций социальных, экономических и проч. Эти попытки делались и делаются, вследствие чего Лютера пытаются выставить то одним из творцов буржуазной экономики, то неудавшимся революционером, то сексуально-одержимым невротиком, который сотворил бесчинство в Церкви исключительно ради удовлетворения своей похоти (биография Лютера в серии ЖЗЛ). Всё это совершенно неверно. Лютер был человеком, в жизни которого на первом месте стоял Христос. И именно потому, что на первом месте стоял именно Христос, а не кто-либо или что-либо иное, Мартин Лютер публично выразил несогласие с традицией и потребовал её пересмотра. Нельзя сказать, что он был первым, кто это сделал. Идеи, высказанные за 100 лет до Лютера Джоном Уиклифом в Англии и Яном Гусом в Чехии, содержат немало материала, имеющегося и у Лютера. Это значит, что проблема пересмотра традиции стала актуальной задолго до Лютера. Однако именно ко времени Лютера проблема была осознана общественным мнением настолько, что Реформация получила массовую поддержку.

Что побудило Лютера выступить против современной ему церковной практики? Путешествие в Рим, во время которого он увидел вопиющее глумление над христианскими ценностями и о котором сказал: «Если существует ад, то Рим превосходит его»? Нет. Увиденное шокировало его, но и не более того. Поворот сознания происходил очень постепенно в связи с погружением в мир Библии, причём это погружение не было личным желанием – Лютер был: во-первых, священником, во-вторых, доктором богословия и в-третьих, университетским преподавателем. В силу должностных обязанностей он вникал в Писание, чего подавляющее большинство тогдашнего населения Европы сделать не могло. Во-первых, просто по неграмотности; во-вторых, из-за незнания латинского языка, в третьих из-за отсутствия печатных текстов и чудовищной стоимости рукописных книг. К чему же приводит Лютера чтение Писания? К обнаружению несоответствия между Церковью, какой она должна бы была быть и Церковью реальной. Причём следование Писанию делает это несоответствие всё более ощутимым. Можно выразить ситуацию такой аналогией: на ёлку навешивается множество украшений, за которыми первоначальная форма дерева становится трудно различимой, а то и вообще невидимой (смотря по количеству украшений). Потом вам говорят, что вот это и есть ёлка, и вы свято верите в это, потому что не знаете, как она выглядит в действительности. Но однажды у вас появляется возможность заглянуть за внешний декор, и вы с удивлением обнаруживаете, что реальная ёлка выглядит совсем иначе. (Шок студентки консерватории, которая на третьем году обучения обнаружила, что орган – это не только проспект). Применительно к нашей аналогии, сущность Реформации состоит как раз в том, чтобы дать увидеть подлинную, а не искажённую форму дерева. Но почему за отправную точку своих мыслей и деяний Лютер взял именно Писание? Потому что оно содержит подлинное слово Бога, Его волеизъявление. Да, установление Новозаветного Канона есть деяние Церкви, но она не установила ничего нового – она лишь отобрала те документы, подлинность которых не вызывала сомнений. Читая Евангелие, мы можем иметь уверенность в том, что перед нами подлинные слова Христа. Лютер, как и подавляющее большинство людей того времени, получал свои познания в христианстве из традиции. Поэтому соприкосновение с подлинным Словом Господа стало для него подлинным откровением. Проникновение в Писание привело его к выводу, что только Писание стоит выше совести верующего, и именно оно является абсолютным критерием истины, которым должна руководствоваться Церковь. Поэтому всё, что происходит в Церкви, должно проверяться Писанием и то, что противоречит ему, должно устраняться. Эта концепция сформировалась не сразу, а в результате постепенной эволюции сознания Лютера; в публичной форме впервые провозглашена на Вормсском рейхстаге - стала основанием для качественно иного подхода к понятию об Источниках Божественного Откровения.

Если Писание есть часть предания (православие), то традиция является главной направляющей церковного бытия и переосмыслению не подлежит. Она священна, т.к. её посредством выражается воля Бога (именно поэтому в Православии даже песнопения могут рассматриваться, как вероучительные документы). Если Писание стоит наравне с Преданием (католичество), то традиции, сформировавшиеся в процессе исторического развития Церкви (в том числе и новые догматы) являются столь же значимыми и неоспоримыми, как слова Христа. Если же во главу угла мы ставим Св.Писание, то традиция имеет право на существование лишь постольку, поскольку не находится с ним в противоречии. Иными словами, Предание (традиция) может считаться священным лишь постольку, поскольку может быть обосновано и подтверждено Св.Писанием. Лютер проводит чёткую грань между традициями, заповеданными Спасителем и традициями, установленными людьми. И если первая категория является однозначной и непререкаемой истиной (напр. Таинства Крещения и Евхаристии), то относительно второй группы сказано в Артикуле XV АИ: «Относительно церковных установлений, учреждённых человеками, поучается, что нужно блюсти лишь те из них, которые могут соблюдаться без греха и служат согласию и доброму порядку в Церкви, как то: определённые праздники, торжества и им подобные обряды. При том, однако ж, делается уведомление: не должно отягчать совести утверждением, что будто такие вещи необходимы для спасения. Более того, поучается, что Евангелию и учению о вере во Христа противны любые установления и традиции, человеками учреждённые с намерениями при их посредстве примириться с Богом и благодать снискать. А посему обеты монастырские и прочие традиции касательно разборчивости в пище, дней определённых и проч., при посредстве коих предполагается благодать снискать и искупить грехи, - сии традиции негодны и Евангелию противны». В «Формуле Согласия» этот вопрос трактуется следующим образом: «Мы единодушно веруем, учим и исповедуем, что церемонии, или церковные обряды, которые в Слове Божием и не заповеданы и не запрещены, но учреждены единственно лишь ради благопристойности и доброго порядка, не являются и сами по себе, ни богослужением, ни какой-либо его частью … Божия община во всяком месте и во всякое время имеет право, смотря по обстоятельствам своим, изменять такие церемонии тем образом, который может быть наиболее полезен и назидателен для Божией общины … а посему мы отвергаем и осуждаем … когда такие церемонии, заповеди и установления силою навязываются Божией общине как обязательные - вопреки свободе христианской, каковую она имеет в отношении внешних дел».

Итак, в центре лютеранской традиции лежит понятие о Св.Писании, как о единственном источнике Божественного откровения. Эта позиция фундаментально отделяет нас от католиков и от православных. Богословское основание находит выражение в соответствующей практике, т.е. в лютеранской традиции. Естественно, что значительная часть этой традиции совпадает как с православием, так и с католичеством. Догматы о Троице, о двух природах Христа, учение о Втором Пришествии, о первородном грехе никогда не подвергались какому-то сомнению или оспариванию, т.к. они имеют однозначное обоснование в Св.Писании. Но многие элементы католической традиции были пересмотрены и устранены. Перед тем, как говорить о конкретных изменениях, следует особо отметить, что целью Реформации было не ниспровержение существующей Церкви, но только лишь некоторые изменения, которые привели бы практику в соответствие с волей Спасителя.

0. Спасение достигается не исполнением каких-либо действий, посредством которых можно умилостивить Бога или откупиться от Его гнева, но только лишь верой во Христа, т.е. совершенным к Нему доверием. Практическая жизнь является следствием веры, её выражением. Без Бога человек не способен к праведной жизни и, вследствие первородного греха, неизбежно уклоняется во грех. Поэтому спасение приходит к человеку исключительно по милости Божией. «Заработать» его невозможно. Отлучение от Церкви, совершённое людьми, не в состоянии отлучить человека от небесной благодати.

1. Учение о чистилище, как совершенно не обоснованное Писанием (и отсутствующее в восточном христианстве). Если нет чистилища, то нет оснований избавлять кого-либо от его мучений. Таким образом, исчезло учение о сверхдолжных заслугах Христа и праве папы ими распоряжаться. Соответственно, утратили силу индульгенции.

2. Разделение Таинств на собственно Таинства (о которых есть прямое повеление Христа) и священнодействия.

3. Культ святых, как противоречащий Писанию, однозначно указывающим на Христа, как на единственного посредника между Богом и человеком, единственного заступника и ходатая. Дева Мария в этом отношении не составляет исключения. Соответственное упразднение культа реликвий и почитания изображений.

4. Папа не является наместником Христа и не имеет первенства по Божественному праву. Как епископ Рима, он имеет только лишь преимущество чести, предоставленное решением Первого Вселенского собора. Соответственно, он не является непогрешимым учителем Церкви – его установления могут быть оспорены и пересмотрены. Соответственно, спасение возможно и без папы; римский централизм совершенно не обязателен.

5. Понятие о духовенстве, как посреднике между Богом и человеком - упразднено. Любой человек в силу своего участия в народе Божием должен быть благовестником. Более того. Любое призвание должно пониматься, как служение Богу и исполняться соответственно. Священники и монахи – только одно из возможных служений. Духовенство не стоит над мирянами в отношении благодатности. Община имеет право выбора проповедника и его остранения.

6. Введено всеобщее причащение под обоими видами, как это заповедано Евангелием.

7. Устранено безбрачие духовенства, как противоречащее Писанию.

8. Богослужение сохранилось практически без изменений. Из него были устранены тексты, в которых говорилось о посредничестве святых и ангелов, а также о мессе, как о повторении Голгофской жертвы Христа и как о жертвоприношении за грехи живых и умерших. Латинский язык остался языком богослужения, но были добавлены некоторые песнопения на немецком языке, дабы богослужение было более понятным для народа. Подготовив порядок немецкоязычного богослужения, Лютер сопроводил его комментарием, что таковой предназначается для деревень. В Лейпциге во времена канторства Баха (т.е. в XVIII в.) многие части богослужения ещё шли на латыни, поэтому нет ничего удивительного в том, что «Месса in h», написанная на текст ординария, исполняется на латинском языке (по безграмотности многие из-за этого считают Баха католиком). Кроме того, Лютером заложены основания общинного пения, хотя в его время хоралы (число которых было очень невелико), исполнялись хором.

9. Проповедь стала обязательной частью богослужения в соответствии с заповедью Христа о главном назначении Церкви.

10. Устройство церкви и архитектура не претерпели никаких изменений за следующим исключениями: а). из главного алтаря исчезла дарохранительница, т.к. св.дары должны были использоваться по своему прямому назначению и употребляться без остатка во время мессы (т.к. вино не было креплёным, его вообще было бы затруднительно сохранять); б). были ликвидированы боковые алтари для частных месс, т.к. месса перестала рассматриваться как средство «погашения» грехов живых и умерших.

11. Был взят курс на доступность Писания для любого верующего, в связи с этим предпринят монументальный труд по переводу Библии на понятный народу язык, завершённый к 1534 г.

В чём сильная сторона всех изменений, предпринятых Лютером и его единомышленниками? В том, что ими не сказано ничего нового. Их «новое» - это не боле, чем хорошо забытое старое. Основополагающие идеи были сформулированы в рамках документа, который мы знаем как «Аугсбургское Исповедание». В 1530 г. этот документ был представлен императору на рейхстаге в Аугсбурге. Примечательно, что при его обсуждении подлинным камнем преткновения стали не вопросы Таинств или благодати, но проблема папского авторитета, а также исполнения церковных предписаний, как необходимых для спасения. Договориться не удалось. Таким образом, можно сказать, что в 1530 г. лютеранская традиция обособилась от римско-католической и стала существовать, как самостоятельная данность.

Пункты, обозначенные конспективно в ходе нынешней встречи, мы рассмотрим более подробно в ходе наших последующих бесед.

*