Изменения, внесённые Лютером и его единомышленниками в учение и практику Церкви в ходе Реформации, были реализованы отнюдь не единовременно. Это был длительный процесс, в 1530 г. получивший узаконенное Аугсбургским Исповеданием оформление, но продолжавшийся ещё много лет и не закончившийся даже после принятия последнего вероисповедного документа – Формулы Согласия и публикации всей Книги Согласия в 1580 г., т.е. более 30 лет после кончины Лютера. Это вполне естественно, т.к. Церковь не музей, а живой организм, развивающийся в процессе действия. Сегодня мы поговорим о том, как происходило формирование и развитие церковного управления в немецком варианте лютеранства. Сперва несколько слов о политической ситуации, оказавшей влияние на формирование церковных структур сильнейшее влияние.

Лютер рассматривал Реформацию, как духовный процесс, но поддержавшие его дело люди имели совершенно иной взгляд на вещи. Князья увидели возможность ограничить власть Церкви в своих владениях; дворянство всех рангов рассчитывало округлить свои владения за счёт реквизированной церковной собственности; бюргеры рассчитывали на «удешевление» Церкви, крестьяне рассчитывали на социальные реформы. Каждый класс занялся деятельным достижением своих целей, поэтому Реформация оказалась поддержанной всеми сословиями. Но она не была поддержана во всех княжествах. В результате и без того весьма относительное политическое единство Священной Римской Империи окончательно рухнуло, приведя страну на грань гражданской войны. Многие получили то, что хотели, но не все. Крестьянская Реформа не произошла, вследствие чего крестьяне взбунтовались и начали против дворян войну на уничтожение. В результате многие княжества оказались совершенно разорены. В конце концов дворянское войско всё же разбило крестьянскую армию. И тогда начались казни участников восстания, принявшие настолько массовый характер, что уцелевшие землевладельцы всерьёз испугались, что работать в их владениях будет попросту некому. Притязания же дворянства и князей были вполне удовлетворены. В ходе Реформации имущество Церкви подверглось конфискации. Говоря об имуществе, я имею в виду не разворовывание ценностей из храмов (хотя и это имело место), но узаконенную конфискацию недвижимости и отмену платежей в пользу Церкви со стороны населения. Между тем за счёт всего этого содержались церкви, священники, церковные школы и т.д. В результате Церковь оказалась на грани банкротства как материального, так и духовного. Содержать храмы и их штат стало не на что, не принявшие Реформацию священники разбежались, новые евангелические проповедники не отличались ни глубокими познаниями, ни подобающим моральным уровнем. Народные же массы после Крестьянской войны находились в состоянии полного одичания и не желали слушать никаких проповедников: ни старых, ни новых. Ещё одной проблемой стало нарушение епископской преемственности, т.к. ни один из католических епископов Империи не присоединился к Реформации. В значительной мере это было связано с тем, что немецкие епископы являлись земельными феодалами и т.к. император объявил Лютера вне закона, присоединение к Реформации для них означало бы утрату земельных владений, доходов и всех полномочий. Единственный крупный церковный феодал (но не епископ), который впоследствии решился на поддержку Реформации, был магистр Прусского ордена. Соответственно, прекратились рукоположения, и таким образом, перед принявшими Реформацию территориями встала острейшая проблема нехватки кадров. Визитации приходов Тюрингии и Саксонии, проведённые самим Лютером, выявили совершенно катастрофическое положение дел. Надо было предпринимать срочные меры для спасения положения, и Лютер их принял. Для того момента сделанное им было наверное единственно возможным вариантом. Суть сделанного Лютером заключается в том, что епископские полномочия он вручил князьям. Увы, как говорил сам Лютер, встретить умного князя можно редко, а благочестивого ещё реже. На практике это означало, что князья стали распоряжаться Церковью, как своей вотчиной. Причём если в Саксонии княжеский произвол как-то сдерживался авторитетом самого Лютера, то в других княжествах князья творили что хотели. Так было положено начало системе консисториального управления. Это означает, что церковный округ управлялся так наз. консисторией, состоявшей из княжеских чиновников. Во главе всего находился князь. После структуризации российского лютеранства, в ней утвердилась та же модель. Имперская ЕЛЦ управлялась 9 консисториями (затем 7), во главе которых стояла Генеральная Консистория в СПб. Президентами консисторий были светские лица, причём президенты консисторий Генеральной, Московской и Петербургской назначались Е.И.В. Примечательно, что консисториальную модель взял на вооружение Пётр I, упразднивший институт патриаршества и поставивший во главе РПЦ аналог консистории - Святейший Синод во главе с гражданским лицом - обер-прокурором. Эта модель управления ставила Церковь в полное подчинение государственной власти. Данное утверждение справедливо и для российского православия, и для стран, в которых лютеранство бытовало в немецком варианте. А теперь о духовной стороне вопроса.

Переосмысление церковной традиции в свете Св.Писания, предпринятое в ходе Реформации, не оставило незатронутой ни одну из сторон церковной жизни. В том числе был фундаментально пересмотрен статус христианской общины да и Церкви в целом. И до сих пор в сознании большинства при слове «Церковь» в значении «организация» возникает иерерхическая пирамида и всё что с ней связано. Между тем АИ говорит о Церкви следующим образом: «Церковь христианская … есть собрание всех верующих, у коих Евангелие в чистоте проповедуется и таинства святые согласно с Евангелием преподаются» (АИ, арт.7). Таким образом Церковь – это в первую очередь верующие, Божий народ, собравшийся во имя Христово. Соответственно, основой Церкви становится главная церковная единица - община, которая может входить в какое-нибудь более крупное объединение, а может и не входить. Римский централизм был отвергнут, как несоответствующий Писанию, согласно которому главою Церкви является Христос. Поэтому нет никакой необходимости в административном единстве и иерархической пирамиде. Соответственно, лютеранское сообщество с самого начала представляет собою значительное количество поместных объединений как крупных, так и мелких. Более того. Принципом построения реформированной церкви становится движение «снизу», при котором вначале существуют общины, и только затем по их инициативе возникает более крупная структура. Посмотрим, каким образом ситуация выглядела в российском лютеранстве.

В России допетровского времени каждая лютеранская община была совершенно самостоятельной единицей, решавшей все вопросы духовного и административного бытия без участия вышестоящих структур, которых попросту не было. При преемниках Петра положение постепенно менялось – происходила структуризация, завершившаяся в 1832 г. принятием Устава ЕЛЦ в Российской империи. Согласно этому Уставу большая часть общин была объединена Консисториальными округами и Генеральной консисторией в Петербурге. Однако существовали так называемые сепаратистские общины на Кавказе, которые не подчинялись ни одной из консисторий, а образовывали самостоятельную структуру и управлялись обер-пастором, которого выбирали сами. Ещё более интересный пример являет нам община Архангельска, которая подчинялась непосредственно Министерству Внутренних дел. Известна попытка подчинить эту общину Консистории в Петербурге, однако эта попытка вызвала бурное возмущение и противодействие прихожан. Один из них, г-н Брандт, владевший пароходами, курсировавшими между Архангельском и Петербургом, остановил их движение и предупредил, что сообщение останется прерванным до тех пор, пока общину не оставят в покое. Больше эту общину не трогали. Таким образом, как видите, для лютеранской общины вхождение в какую-либо централизованную структуру даже в условиях императорской России не было обязательным.

Каким же образом решались дела общины? Управление имуществом, доходами, содержание пастора, приём и увольнение работников осуществлялось Церковным советом (коллегия, конвент) (собственно-Россия) или церковными попечителями (Прибалтика). Члены Совета избирались (как и сейчас) общим собранием. Совету же принадлежало право приглашения служителя на вакантную должность. Одним из принципов Реформации стало право общины выбирать проповедника. Это означало, что если ранее (в католичестве) священник назначался в приход епископом по собственному усмотрению, то теперь община имела право принять или отвергнуть предлагаемого ей кандидата. Более того. Имперский Устав указывает, что «никакой проповедник не может быть определён против желания прихожан» (ст.297). Эта традиция существенно отличает нас от православных и католиков, где поставление священника в приход и до сих пор происходит по воле епископа без учёта мнения общины. Ещё более существенные различия вносит предусмотренная вероисповедными документами Лютеранской Церкви возможность поставления пасторов без участия епископов. «Буде рукоположенные епископы всё же Евангелию противятся и от рукоположения лиц, к тому пригодных, уклоняются, в таковом случае каждая церковь имеет полное право сама себе служителей рукополагать; ибо где есть церковь, там ведь есть и приказание проповедовать Евангелие. Потому должны церкви сохранять за собой власть призвания, избрания и рукоположения служителей церковных … Стало быть, где есть истинная Церковь, там есть и власть избрания и рукоположения служителей церковных, подобно тому как и простой мирянин может при нужде другому мирянину отпустить грехи и быть пастырем его» («О власти и первенстве папы, ч.2, §66-67). Таким образом, роль общины, которая и есть Церковь, т.е. собрание людей во имя Христа, в лютеранстве становится чрезвычайно важной. Впоследствии именно эта способность к автономному существованию стала одним из факторов выживания лютеранства в сталинско-хрущёвском СССР. А что же с иерархией?

В современной Лютеру Римской Церкви епископ был именно тем, что православные очень точно называют «владыка». Это был князь Церкви, обладавший в своём диоцезе абсолютной полнотой власти как духовной, так и административной. Ещё более высоким положение епископов было там, где они являлись и земельными феодалами. В Священной римской империи три епископа (Трир, Майнц, Кёльн) входили в число курфюрстов, т.е. князей-выборщиков - князей, избиравших императора. В наши дни католические и православные епископы уже не обладают таким могуществом, но, тем не менее, и до сих пор они сосредотачивают в своих руках всю полноту управления – как духовного, так и финансово-административного. То же положение наблюдается и в приходах, где священник распоряжается церковным имуществом по своему усмотрению. Роль советов в католических и православных общинах крайне незначительна. Опираясь на Св.Писание, Реформация переосмыслила и не только положение общины, но и положение епископов. АИ говорит о них так: «…служение епископское по Божественному праву есть вот что: проповедовать Евангелие, отпускать грехи, выносить суждения относительно учений, отвергая те учения, которые Евангелию противны, а безбожников, греховное бытие которых очевидно, из общины христианской исключать … Однако если они учат, устанавливают или учреждают что бы то ни было противу Евангелия – на тот случай у нас есть Божие повеление отказывать им в послушании» (арт.28). Но теоретически, то же самое можно сказать и об обязанностях любого пастора. Это вполне естественно, т.к. согласно трактату «О власти и первенстве папы», единственное отличие епископа от рядового священника заключается в праве епископа совершать рукоположение: «которое и только лишь оно различие проводит между епископами и священниками…» (ч.2, § 73). Соответственно, обязанности пастора также должны находиться в духовной сфере, что и было достигнуто в нашей Церкви посредством передачи функций административного и финансового управления Церковному совету. На более высоком уровне полномочия также разделялись между епископом (суперинтендентом), как духовным руководителем и Консисторией (сейчас Синодом и его президиумом), занимавшейся вопросами хозяйственного и правового администрирования.

Ни одна система отношений не бывает однозначно хорошей или однозначно плохой. В каждой есть свои минусы и плюсы. Система разделения полномочий на всех уровнях хороша тем, что позволили пастырям сосредоточиться на духовном служении, проповеди Слова Божия, ради чего они, собственно, и нужны в общинах. Кроме того, это ограждало пасторов от проблем, которые неминуемо возникают при общении с финансами. Пример с «другой стороны». В начале 1960-х годов в Клайпеде начали строить новый католический храм. Священник, естественно, нёс всю полноту ответственности за всё, связанное со строительством, в том числе и за денежные средства. Этим воспользовались коммунисты. Священнику инкриминировали какие-то нарушения при закупке материалов и благополучно посадили, а костёл передали светской организации. И лишь долгое время спустя он стал использоваться по своему прямому назначению. Именно поэтому так странно видеть нынешние претензии наших епископов не только на духовное, но и на административное руководство, что для нашей Церкви не свойственно и может быть истолковано, как нарушение принципов построения Лютеранской Церкви. Впрочем, как гласит Принцип Питера, каждый человек стремится достигнуть уровня собственной некомпетентности и чем выше он заберётся, тем сильнее будет падение.

В заключение позволю себе ещё одну цитату из АИ (арт.28, § 76-78): «Святой Пётр запрещает епископам господствовать так, будто у них есть власть принуждать Церковь к тому, что им угодно. И ныне речь не о том, как бы лишить епископов их власти, но просим мы и требуем, чтобы они не понуждали совести ко греху. Если же не сделают сего и сею просьбою пренебрегут – пусть помнят, что им придётся в том держать ответ перед Богом: ведь такою жёсткостью своею они дают повод к разладу и расколу, предотвращению чего им, по справедливости, как раз и надлежало бы способствовать».