Наша сегодняшняя тема касается одной из наиболее позорных страниц истории лютеранства. Необходимость жить в соответствии с Христовыми заповедями в условиях нацистского государства стала для всех христиан Германии большим испытанием веры. Увы, с большим сожалением приходится констатировать, что в этом испытании Католическая Церковь держала себя намного более достойно, чем Лютеранская. Причины этого следует искать отнюдь не в ХХ столетии, а в намного более давней эпохе.

Римско-Католическая Церковь при всех её «идеологических» издержках обладала и до сих пор обладает одним чрезвычайно важным свойством – вселенскостью. В какой бы стране ни находилась община, она была и остаётся частью единой организации с центром в Риме. Это единство определялось многим, причём отнюдь не только иерархической пирамидой. Общим для всей Церкви был порядок богослужения, общим был язык этого богослужения. В Италии, Америке, Бразилии, Вьетнаме, России месса служилась на одном и том же языке, поэтому католик, в силу каких-то обстоятельств оказавшийся в другой стране с другим языком, в церкви чувствовал себя дома. Церковные здания принадлежали не приходу, но Святому Престолу, духовенство за счёт безбрачия легко перемещалось с места на место и подчинялось в первую очередь не местной власти, но епископу и папе. Финансовые потоки, проходившие через приходы, шли не в местные бюджеты, но в Рим. Кроме того, в мрачную эпоху, предшествовавшую Средневековью, именно Католическая Церковь стала единственной наднациональной силой, консолидировавшей Европу. Позже, в эпоху великих географических открытий, она распространила своё влияние на новые земли и континенты, включив в себя великое множество народов. Таким образом, именно в Католической Церкви пусть с издержками, но всё же реализовалась сущность народа Божия, как новой исторической общности, стоящей выше национальных границ. Это сознание вселенскости позволяло католикам (в особенности епископату) во все времена занимать достаточно независимую позицию по отношению к государственной власти. Лютеранство являет нам нечто другое.

Ни одно историческое явление не бывает только положительным или отрицательным. Каждое совмещает в себе обе стороны. Реформация в этом смысле не является исключением. Она вернула нам Евангелие, она очистила нашу духовную жизнь от ярма человеческих условностей, но в то же время она стала страшным ударом по вселенскости Церкви. Прямым следствием Реформации, низвергнувшей авторитет Рима, стало образование национальных Церквей, не связанных друг с другом никаким видимым единством – прежде всего единством богослужения, которое в каждой поместной Церкви совершалось теперь на свой манер и на своём языке. Ещё хуже было то, что Реформация поставила Церковь в прямую зависимость от государственной власти. В Германских княжествах в силу того, что исторический епископат не принял Реформацию, епископские полномочия при непосредственном участии Лютера были вручены земельным правителям. В скандинавских странах, где Реформация проводилась «сверху», исторический епископат сохранился, но был полностью подчинён королевской власти, существенно урезавшей его полномочия. Таким образом, на том поле, на котором когда-то существовала одна Церковь, возникло множество Церквей, которые имели общую вероучительную основу, но на этом их единство заканчивалось. Введение национальных языков в богослужение стало не только фактором обособления поместных Церквей, но и фактором, подчёркивавшим и усиливавшим их национальную составляющую. Подчинение же государственной власти превратило эти Церкви в придаток государственного аппарата. Таким образом, как это ни парадоксально, Реформация, сделав Церковь свободной духовно, физически ввергла её в рабство, которым изначально отличалась византийская модель церковного устройства. Последствия подчинение светской власти и подчёркивания национальной составляющей оказались катастрофическими, что наглядно подтверждается событиями в эпоху Третьего Рейха, когда именно евангелическая часть христиан Германии практически целиком и весьма активно поддержала нацистский режим. Причина этого прежде всего в том, что евангелические христиане в силу вышеуказанных факторов отождествляли себя с государством, хотя Писание однозначно указывает на то, что христианин в этом мире является не полноправным гражданином, но лишь представителем иной державы – Царства Божия. Любой христианин в первую очередь является участником нового избранного народа Божия; во вторую очередь он принадлежит к тому или иному исповеданию, и только в третью он является жителем того или иного земного государства. Забвение этой очерёдности приводит к утрате поместной Церковью своей главной сущности – отделённости от всех иных народов, как достояния Христа. Если же, как говорит нам Писание, соль утрачивает свою солёность, она становится непригодной и остаётся только выбросить её вон на попрание. А теперь настало время обратиться к конкретным событиям и посмотреть, как выглядели отношения между Церковью и государством в интересующий нас период.

*

Прежде всего, следует указать, что, в отличие от Католической Церкви, лютеранство в Германии никогда не было единой организацией ни в административном, ни в правовом отношении. Это положение определялось Аугсбургским религиозным миром 1555 г., согласно которому каждый государь (каковых было великое множество), сам определял порядок отношений с Церковью. Вследствие наполеоновских войн произошла интеграция части этих мелких Церквей в более крупные объединения. Именно так в 1817 г. возникла единая протестантская Церковь Пруссии, в которой решением короля были объединены лютеране и реформаты (Пруссия, Баден, Пфальц, Ангальт, Гессен) – позже «Евангелическая Церковь Старопрусского союза». В 1866 г. в состав Пруссии вошли Ганновер, Кургессен, Шлезвиг-Гольштейн, Франкфурт/Майн. Церквям этих земель после их протестов было предоставлено самоуправление, а их консистории подчинялись непосредственно Министерству культов. Конституция 1919 г. отделила Церковь от государства. В 1922 г. евангелический церковный съезд принял решение о создании единого Немецкого Евангелического Церковного Союза. Были избраны руководящие органы. В то же время у каждой земельной Церкви сохранялась своя конституция, форма управления и т.п., что привело к большой запутанности и бюрократизации. На момент создания в Союз входило 28 церквей лютеранских, реформатских и униатских. В 1933 г. союз получил название «Немецкая Евангелическая Церковь». Евангелическое население составляло более половины всего населения рейха, причём основной частью страны, исповедовавшей протестантизм, оставалась Пруссия.

Что касается Католической Церкви, то она преобладала на западе и юго-западе, причём центром католической жизни Германии была Бавария. Входившим в систему иерархии органом управления была Фульдская епископская конференция, которая сохраняет этот статус и сегодня. Отношения с государством строились на основе особых договоров (конкордатов), цель которых, согласно Каноническому праву, заключается в том, чтобы обеспечить действие в данной стране церковного права и полной независимости Католической Церкви.

*

Конец XIX – начало ХХ столетий стали для Германии временем секуляризации сознания. Героем времени стал философ Ницше, в 1888 г. написавший труд «Антихрист», в котором дал критику христианства, ставшую основой последующих идеологических построений нацистов. Ницше называл христианство религией тьмы, слабости и отказа от жизни. Это «самая острая форма вражды к реальности, какая только до сих пор существовала1». Ницше отвергал христианский демократизм (равенство верующих перед Богом), т.к. с его точки зрения мир должен быть устроен на иерархических началах с кастой избранных (сильных и свободных) во главе и кастой слабых и посредственных у основания. Избранными могут стать только те народы и племена, которые смогут оторваться от христианства и создадут новых языческих богов, ориентированных на радость жизни, которые сделают человека раскрепощённым и свободным. Все эти идеи были восприняты нацистской идеологией, подготавливая политическую линию в отношении Церкви.

В книге «Моя борьба», написанной в 20-е годы, Гитлер ещё не осмеливался открыто выступать против Церкви, хотя и не скрывал, что собирается реформировать Церковь по национальному образцу. Однако противоречия были уже обозначены. Прежде всего, книга является гимном немецкой нации и немецкой крови, в то время как христианство является наднациональным. По мнению Гитлера, грехи против крови и расы являются самыми страшными. Второй момент – еврейский вопрос. «В еврейском вопросе обе конфессии (протестанты и католики) занимают позиции, которые не соответствуют ни чаяниям народа, ни действительным потребностям религии2». Понимание пользы нации и государства, отличное от предложенного фюрером, не допускалось. Священники, высказывавшиеся иначе, заносились в разряд тех, кто хочет принести вред своему народу. Принципы реформирования Церкви на основах крови и расы были окончательно сформулированы в 1930 г. Розенбергом в книге «Миф ХХ века». «Сегодня рождается новая вера: миф крови … понимание того, что с помощью крови можно защитить божественную сущность человека … вера, что нордическая кровь представляет ту мистерию, которая заменит старые ценности, заменит и преодолеет их3». Розенберг отрицал христианство, т.к. оно отрицало идею этнической избранности германской расы. Однако далеко не все встали на путь отрицания. В 1932 г. в лютеранских (!) кругах возникло движение «Немецкие христиане», взявшие на вооружение идею арийского происхождения Христа. Отвергая мессианскую роль евреев, на их место они водрузили германцев. Немцы были провозглашены народом-мессией, народом, избранным Богом, а фюрер – Божьим посланником на земле. Гитлер, правда, смотрел дальше. «Предопределение начертало мне стать величайшим освободителем человечества. Я освобожу человека от духовности, ставшей самоцелью, от … химеры, называемой совестью и моралью, и от претензий на свободу и личную независимость … Христианскому учению о бесконечно большой значимости каждой человеческой души и личной ответственности я с холодной ясностью противопоставляю освободительное учение о ничтожестве и незаметности каждого человека и его загробной жизни по сравнению со зримым бессмертием нации. Вместо догмы об искупительных муках и смерти божественного мессии – искупительная жизнь и деятельность нового фюрера-законодателя, освобождающая массы верующих от бремени свободы выбора4». Однако, такого рода высказывания допускались только в узком кругу единомышленников. Христианство в Германии, несмотря на сильное обмирщение, всё ещё имело большой вес, поэтому Гитлеру приходилось лавировать. Веяния времени нашли выражение в евангелическом богословии, определённые представители которого заговорили о национальной революции духа и крови.

Почему эти идеи получили не только массовое распространение, но и массовую поддержку? Не будем забывать, что процесс формирования немецкой нации по сравнению с другими странами был очень замедлен и реализовался только в XIX столетии. Идея национального величия приняла почти самодовлеющий характер. Между тем Первая Мировая война была проиграна. Страна находилась в глубочайшем кризисе. Чувство национальной униженности подстёгивало идею о величии нации, формировало многочисленные националистические кружки и в конечном счёте вывело на поверхность НСДАП – Национал-социалистическую немецкую рабочую партию.

*

Немецкий евангелический церковный союз был готов влиться в новый исторический поток. Многие пасторы ратовали за синтез национал-социализма и христианства, указывали на их родство, представляли национал-социализм как политическую форму христианской веры. Многие пасторы вступили в НСДАП. Когда в 1933 г. партия пришла к власти (а 23 марта был принят закон, сделавший эту власть абсолютной), евангелические круги восприняли это событие в основном с ликованием. Президент Гинденбург призвал весь немецкий народ к обретению национального самосознания и духовному обновлению. Произносились молитвы в честь фюрера, народа и рейха. Все говорили, что национал-социалистский подъём – это встреча с Господом, что Бог послал немцам фюрера, который спас немецкий народ от ужасов большевизма. Власти заверяли о намерении строить государство на христианской основе, поэтому большинство евангелических кругов признало нацистское государство. Ведущий орган немецкого лютеранства, газета Allgemeine Evangelisch-Lutherische Kirchenzeitung высказалась за подчинение Церкви государству и полную её унификацию. Таким образом, по замечанию одного из исследователей, политическое сознание немецкого протестантизма чувствовало себя комфортно в области тех целей, которые ставил перед собой национал-социализм.

В марте 1933 г. совещание руководителей земельных церквей обсуждало проблему реформирования Немецкого евангелического церковного союза и его преобразования в единую Имперскую Церковь во главе с рейхсепископом. Но если лидеры считали, что единая Церковь при всём признании государства должна быть самостоятельной и опираться на веру отцов, то пронацистские силы, среди которых ведущую роль играли «Немецкие христиане», желали единства для реорганизации Церкви на началах, противоположных христианским, т.е. на принципах крови и расы. Бог являет Себя не только во Христе и через Писание, но и через историю народа, из которой явствует избранность немецкого народа, его божественное предназначение. «Немецкие христиане» настаивали на отказе от Ветхого Завета с его семитскими атрибутами и на подновлении Нового в духе германского язычества. Реформация будет закончена лишь тогда, когда из вероисповедания, богослужения и церковной практики будет окончательно убрано всё неарийское. Евангелие должно быть освобождено от еврейства, а Иисус должен стать героической фигурой германской мифологии, арийцем и фюрером. Заявления такового рода вызвали тревогу в евангелической общественности и стали поводом для возникновения группы «Движение молодых реформаторов», состоявшей в основном из пасторов и теологов. Особое место при выработке программы общества сыграл теолог Кюннет, подчёркивавший независимость Церкви прежде всего в вопросах вероисповедания, в проповедях Слова Божия. Но в то же время Кюннет считал, что нацистское движение выросло из «немецкого горя», является выражением национального самосознания, отражает волю народа к единству, свободе и новому порядку. Т.е. нацизм виделся позитивным явлением, дающим шанс народу и государству на выход из кризиса. На место индивидуально-демократического приходит «органическое народное мышление». Эта двойственность Кюннета показывает всю сложность сознания того времени. Указанная сложность привела к тому, что впоследствии даже активные деятели «Исповедующей Церкви» не смогли преодолеть до конца идею верности государству. С одной стороны молодые реформаторы требовали признания всех людей равными перед Богом, вне зависимости от национальности (расы), но в то же время утверждали, что движение Гитлера – подарок Бога немецкому народу, поэтому церкви должны поддерживать его и созданное Гитлером государство.

11 июля 1933 г. была принята конституция Немецкой Евангелической Церкви, разработанная при участии представителей как младореформаторов, так и «Немецких христиан». В соответствии с ней во главе единой Церкви должен был находиться рейхсепископ; Церковь сохраняла автономию по отношению к государству. 22 июля Гитлер выступил по радио с обращением в поддержку «Немецких христиан». 23 июля прошли выборы в общинные церковные советы, на основе которых формировались земельные синоды и национальный синод. На этих выборах «Немецкие христиане» получили свыше 70% голосов. 5-6 сентября в Берлине состоялся Генеральный синод, большинство которого составляли «Немецкие христиане». Синод принял закон, удалявший со службы лиц еврейской национальности или женатых на таковых. Все пасторы должны были представить доказательства своего арийского происхождения. Это решение поставило Евангелическую Церковь вне христианства и вызвало появление оппозиции - «Чрезвычайного пасторского союза» - ставшего впоследствии стержнем оппозиционной «Исповедующей Церкви». К началу 1934 г. в этот союз входило 7000 пасторов, что составляло 40% евангелических пасторов Германии. Союз действовал до 1945 г. Интересно, что его не запретили, хотя его членов арестовывали, а многие из них были казнены.

27 сентября на Национальном Синоде был избран рейхсепископ Людвиг Мюллер, который утверждал, что между национал-социализмом и протестантизмом нет противоречий. Эта позиция была поддержана рядом земельных церквей. В том числе в 28 тезисах Саксонской Церкви подчёркивалось, что Евангелическая Церковь пребывает не рядом с государством, а в государстве. Она не может быть нейтральной по отношению к государству, не может быть церковью «над государством», как в католической традиции, она может быть только церковью в государстве. С другой стороны, более радикальными стали идеи Чрезвычайного союза, в котором всё большее влияние получал реформатский теолог Карл Барт, провозгласивший верховенство Церкви над государством. Одним из первых Барт поставил вопрос об ответственности Церкви – не является ли она в силу своего молчания совиновной? Однако, даже среди соратников он не находил достаточно понимания. К теме виновности Церкви оппозиция обратилась только в 1936 г.

Таким образом, первый же год правления НСДАП ознаменовался расколом евангелического сообщества. Оппозиция, хотя и представляла значительную часть Церкви, тем не менее, не стала большинством, а её позиции не были чётко определены, т.к. протестуя в связи с введением в церковную жизнь политических установок, оппозиция не давала оценки этим установкам как таковым, предпочитая молчать. И такие личности как Барт и Бонхёффер, говорившие о том, что Церковь не может сотрудничать с государством, действующим подобным образом, были «гласом вопиющего в пустыне».

1934 год прошёл под знаком ужесточения позиций с обеих сторон. 4 января рейхсепикоп Мюллер издал указ, запрещавший проведение в церковных помещениях любых церковно-политических мероприятий; пасторам запрещалась любая публичная критика церковного руководства. Геринг объявил «Чрезвычайный Союз» политической оппозицией, вслед за чем начались массовые увольнения, обыски и аресты его членов. Стартовал новый этап унификации Церкви, на этот раз в Пруссии. Мюллер наделил себя неограниченными полномочиями по отношению ко всем прусским общинам, т.е. мог смещать, увольнять и переводить пасторов, причём противоположная сторона не имела права голоса (что до чрезвычайности напоминает позицию Крузе и Брауэра). К июлю было унифицировано 22 земельные церкви. Эти действия вызвали активизацию оппозиции. По Германии прошёл ряд синодов, на которых заговорили о том, что Церковь должна быть не национальной Церковью, а Церковью веры, охраняющей христианское исповедание. В конце мая в Бармене собрался общегерманский Исповеднический синод, провозгласивший создание Исповедующей Церкви, основой которой стала так наз. «Барменская декларация», провозгласившая неприемлемость для христиан принципов нацистского режима и его идеологии. Справедливости ради следует отметить, что реформатские пасторы и теологи в идеях и формулировках оказалась намного решительнее лютеран, многие из которых понимали народ и государство, как Божественное творение, воплощение Божественного порядка, а потому, хотя и вошли в Исповедующую Церковь, но относились к барменским решениям неоднозначно. Противоречия между лютеранами и реформатами обострились.

* * *

С 1935 г. конфронтация Исповедующей Церкви с режимом усилилась. Причиной этого стала возрастание борьбы с церковным влиянием под флагом «деконфессионализации» и насаждения немецкой национальной религии и Церкви. 10 апреля 1935 г. фюреру было направлено послание, в котором Исповедующая Церковь потребовала защиты чести и достоинства христиан Германии, подвергшихся унижению только за то, что они оставались верными Евангелию. Подчёркивалось, что в Церкви может звучать только один голос – голос Христа; что любое светское воздействие на Церковь чуждо Церкви по существу и действует на Церковь разрушающе. Было также сказано о том, что у Церкви отнята любая возможность противостоять нападкам и лжи. Ответа на это Послание не последовало, т.к. у правительства были совершенно иные планы. В январе 1935 г. Гитлер получил так наз. «Меморандум Штуккарта», в котором говорилось что Церковь по отношению к государству может быть только подчинённой. Все земные учреждения должны служить национал-социалистскому народному государству. Принцип епископства себя дискредитировал, поэтому должен быть создан светский орган церковного управления. Именно в этом направлении и двинулось государство. В марте 1935 г. были созданы финансовые отделы, целью которых было посредством контроля над имуществом поставить под контроль общины. В июне учреждены специальные инстанции для принятия решений по церковно-правовым вопросам, а 16 июля было образовано Имперское церковное министерство, глава которого по отношению к Христианским Церквам наделялся всей полнотой власти. Вскоре было объявлено, что членство в партии несовместимо с участием в религиозных объединениях и что Министерство не потерпит каких-либо посягательств на свою сферу деятельности со стороны религиозных объединений.

Наступление на Церковь шло на фоне усиления позиций нацистского режима. Весной 1935 г. была провозглашена всеобщая воинская повинность, весной 1936 г. Гитлер ввёл войска в демилитаризованную Рейнскую зону. В Германии царило ликование: фюрер восстанавливает справедливость, попранную Версальским договором 1919 г. 29 марта 1936 г. прошли выборы в рейхстаг, на которых нацисты получили 98,8% голосов. Причём это был результат не только страха. Такова была искренняя воля немцев, видевших в Гитлере свою судьбу. Примечательно, что и Исповедующая Церковь за исключением Барта и Бонхёффера поддержала воинскую повинность.

26 июня 1935 г. была введена всеобщая трудовая повинность, интенсифицировалась деятельность охранных служб. 15 сентября были приняты так наз. «нюрнбергские законы», в соответствии с которыми еврейское население было лишено гражданства (решение о тотальном истреблении еврейского населения Европы было принято позже – в январе 1942 г.). Начались процессы против католиков, которых обвиняли во всевозможных преступлениях с целью унизить священников, вбить клин между клиром и народом, отколоть от Церкви как можно большее число людей. В отношении Евангелической Церкви продолжались усилия по созданию на её основе государственной национальной Церкви. Различное отношение к этим мерам привело к расколу Исповедующей Церкви, ставшей после него ещё более радикальной. В то же время лютеранские епископы образовали Совет Евангелическо-Лютеранских Церквей Германии, искавший контактов с государством и возможности совместной работы с ним. 16 декабря 1936 г. на IV Исповедническом синоде был сделан доклад «Церковь или секта», который обобщал мысли, высказанные в ходе раннее следовавших дискуссий. В числе прочего в нём было сказано, что Церковь имеет дело с антихристианской системой национал-социализма, которая сама себя рассматривает как религию. Поэтому Христианские Церкви должны дать ясное и мужественное свидетельство о господстве Христа против религиозных притязаний и тотальной действительности национал-социализма. «Необходимо сопротивление словом против этого режима». Доклад, представлявший собою призыв к духовному сопротивлению, был тайно отпечатан и разослан по всему рейху. Благодаря деятельности Исповедующей Церкви в период 1934-1936 гг. полностью подчинить Евангелическую Церковь не удалось. Таким образом, перед правительством стала задача загнать в гетто всё, что осталось от Исповедующей Церкви. В 1937 г. церковная борьба вышла за внутрицерковные пределы, наступило время гестапо.

13 февраля 1937 г. глава церковного министерства Керль, выступая перед церковными комитетами, заявил, что христианство не зависит от апостольского исповедания, этого учения прошлых времён. Истинное христианство представлено партией, народом и фюрером. Это христианство на национальной основе. Национал-социализм – дело воли Бога-Отца. Эта воля открывает себя в немецкой крови, в немецкой нации, а фюрер является глашатаем нового Откровения. В том же году НСДАП объявила о массовом выходе своих членов и сторонников из Церквей. Затем последовала волна карательных операций против представителей Церкви, в том числе многочисленные аресты представителей Исповедующей Церкви. По приказу Гиммлера от 29 августа были закрыты все её учебные заведения, школы, студии и семинары. В июле 1937 г. был арестован лидер Исповедующей Церкви Мартин Нимёллер, который был судим за сопротивление государственной власти, несоответствие служебному положению, распространение лжи по поводу государственных мероприятий, подстрекательство населения и т.д. Уничтожить его не решились, т.к. Гитлер иногда всё же оглядывался на общественное (в т.ч. и европейское) мнение, но до конца войны Нимёллер пробыл в лагерях Заксенхаузен и Дахау в качестве личного узника фюрера. Не занимавший столь видных постов Бонхёффер был казнён. В письмах из тюрьмы он дал характеристику вялой позиции Христианских Церквей, способствовавших укреплению нацизма.

Официальное руководство Евангелической Церкви продолжало поддерживать все действия Гитлера как во внутренней, так и во внешней политике. После присоединения Австрии к рейху, в марте-мае 1938 г. земельные евангелические Церкви приняли присягу верности, звучавшую следующим образом: «Я клянусь, что буду верным и буду повиноваться Адольфу Гитлеру, вождю немецкого рейха и народа, буду уважать законы и добросовестно выполнять мои служебные обязанности. Это так же верно, как то, что мне поможет Бог». Лютеранские епископы призвали своих священников к присяге. Проявила слабость Исповедующая Церковь, некоторые представители которой тоже приняли присягу. В принятии присяги она видела возможность доказать свою лояльность, хотя именно в её рядах возникла концепция, что дело Гитлера – дело дьявола, а нацистское государство является государством дьявола и антихриста. Поддерживать его нельзя, с ним можно только бороться. Подготавливаемая же война есть наказание Господне за грехи немецкого народа. Примечательно, что Католическая Церковь от присяги отказалась. Чрезвычайно малочисленные прогрессивные круги Церкви в этот период пришли к этапу политического сопротивления режиму. 27 сентября 1938 г. под руководством Исповедующей Церкви был опубликован проект «Литургии о мире», известной также, как «Литургия против войны». Из-за жестокого давления властей мало кто осмелился служить её, а тот, кто это сделал, был уволен. Церковный министр Керль потребовал осуждения этой Литургии, что и было сделано лютеранскими епископами из религиозных и патриотических соображений. Высший же Церковный совет Старопрусской Церкви распорядился в День Благодарения 2 октября 1938 г. повсеместно молиться о послании фюреру сил, мудрости и терпения, дабы идти дальше по пути мира, чести и права. Карл Барт написал письмо декану теологического факультета Пражского университета, в котором высказывал надежду на сопротивление чехов вплоть до вооружённого восстания при попытке немцев ввести войска на территорию Чехословакии. Барт высказал надежду на то, что сыновья старых гуситов покажут сверхмягкой Европе, что и сегодня в мире есть мужчины. Это письмо отклонило даже руководство Исповедующей Церкви…

Еврейский вопрос также разделял Церковь. Основная евангелическая общественность отреагировала на погромы в ночь с 9 на 10 ноября 1938 г. очень спокойно. Иерархия не отрицала права государства защищаться от еврейского влияния. И лишь немногие заговорили о совиновности Церкви в этом событии. Однако, с декабря 1938 г. было организовано так наз. «Бюро Грюбера», занимавшееся спасением евреев. Оно просуществовало до 1941 г., когда началась новая волна массовых арестов. Между тем в феврале 1939 г. земельные Церкви Тюрингии, Саксонии-Ангальта и Мекленбург-Шверина приняли закон, согласно которому предписывалось отстранение евреев от протестантской Церкви. Их приём в Церковь запрещался.

1 сентября 1939 г. нападением на Польшу была начала II Мировая война. Уже 2 сентября Немецкая Евангелическая Церковь дала её оценку, встав на сторону государства. В выпущенном по этому случаю обращении говорилось, что Евангелическая Церковь «в этот час объединяется с нашим народом в молитвах перед Богом за фюрера и рейх, за весь вермахт и всех, кто выполняет свой долг перед родиной». Успех военных действий 1939-1940 г. вызвал всплеск эйфории и патриотизма, невиданную сплочённость народа. Из сообщений гестапо следовало, что большинство населения одобряло происходящее. И хотя население страдало из-за отсутствия продовольствия, падения зарплат и т.п., тем не менее царила уверенность в правоте действий правительства. Погребение погибших осуществлялось как погребение героев – с выставлением портретов на алтаре, речами товарищей и даже нацистскими флагами. После нападения на СССР Немецкая Евангелическая Церковь также заявила о своей полной поддержке усилий вермахта и отечества.

После начала войны начался активный призыв священников и церковного персонала на военную службу, так что в конечном счёте 60% таковых оказались в армии, однако отнюдь не в качестве духовных лиц, а в качестве санитаров, солдат и офицеров. В большинстве военных частей церковные службы были отменены. Ужесточились меры преследования в отношении Исповедующей Церкви, усилилась антихристианская пропаганда на партийных съездах. По отношению к Евангелической Церкви вообще также усилилась агрессия, что свидетельствовало о проигрыше в церковном вопросе – несмотря на все усилия совместить христианство и национал-социализм не удавалось. Особенно свирепствовал заместитель Гитлера по партии Борман, питавший патологическую ненависть к Церкви. Именно на него фюрер возложил особые полномочия и ответственность за церковные дела. 9 июля 1941 г. вышел циркуляр Бормана, в котором говорилось о несовместимости национал-социалистского и христианского мировоззрений, о необходимости разрушения без остатка влияния Церкви «в интересах всеобщего проведения фашистского мистицизма во всех областях». В мае 1941 г. была полностью запрещена церковная пресса, в т.ч. теологические журналы. В августе того же года были запрещены любые общественные дискуссии по религиозным вопросам. Отменялись церковные передачи по радио, ограничивались церковные процессии и паломничества, повсеместно увольнялись священники, изымалась церковная собственность, в т.ч. здания церквей, в которых устраивались гаражи, лазареты, учреждения. Против этого протестовала не только Исповедующая Церковь, но и лояльно настроенное духовенство, однако и у тех и у других была ахиллесова пята – проблема патриотизма и защиты родины. Поэтому протесты перемежались хвалебными речами в адрес родины и мужественных солдат рейха. Проблема противоречия между борьбой за веру и Церковь с одной стороны и преданностью фюреру и патриотизмом с другой так и не была решена. Тем не менее, Служба Безопасности рассматривала Церкви – в первую очередь Католическую и Исповедующую, как врагов государства. С 22 по 29 сентября 1941 г. в Берлине состоялась конференция служб гестапо, которая занималась проблемами эффективной слежки за Церквами. В июне 1942 г. Служба безопасности приняла постановление о необходимости создания сети «доверенных» из числа священников.

В это время Церкви переносят центр тяжести на внутреннюю работу, поставив основной задачей обучение населения христианству. И католики и протестанты уделяют исключительное внимание школьным и молодёжным проблемам, стараясь воспитывать подрастающее поколение в христианском духе, что неминуемо вело к обострению противоречий между Церковью и государством, т.к. Гитлер однозначно провозгласил, что национал-социализм полностью возьмёт воспитание в свои руки. В учебниках говорилось о величии германских вождей, о том, как германцы выступали против христианства. Что касается Лютера, то таковой трактовался как национальный герой, избавивший нацию от Рима. Противодействуя этому, обе Церкви вводили специальные внешкольные занятия, библейские вечера. Организовывались вечера церковной музыки, певческие кружки. Евангелическая Церковь возрождала старинные песнопения времён Лютера. Участились домашние посещения. Эта деятельность дала ощутимый результат – в 1943 г. вышел указ об обеспечении молодёжи полноценным религиозным образованием.

Постоянная конкуренция между Церковью и властями наблюдалась во всех сферах общественной деятельности, причём нельзя сказать, чтобы государство выглядело победителем. Сами нацисты признавали, что церковные праздники пользуются большей популярностью, т.к. «в праздниках люди ищут не политического митинга, а глубокого смысла, духовного возвышения над повседневностью». Этого не хватало нацистским праздникам, всегда превращавшимся в политическую агитацию.

*

Изучение церковной ситуации в Германии во время нацизма показывает её как очень сложную и исполненную противоречий. Неприятие режима, попытка честного осмысления имели место в среднем и низшем звене духовенства. Большинство населения по отношению к режиму было настроено вполне лояльно и патриотично. Столь же лояльным и патриотичным было большинство высшего звена Евангелической Церкви. В Католической Церкви критичность в отношении режима среди епископата была намного большей. Тем не менее, преобладал ложно понятый патриотизм, страх и предчувствие национальной катастрофы, но не осознание своей вины, вины своей страны за войну и те страдания, которые таковая принесла народам. Проблема усложнялась тем, что большевизм рассматривался в народе, как явление сатанинское, вследствие чего война против большевиков воспринималась, как угодная Богу. Как сказал католический военный священник Кайзер, он воевал против Советской России, как в крестовом походе, считая, что большевики хотят ввернуть мир в хаос. Поэтому, поддерживая войну, и священники и миряне невольно солидаризировались с режимом.

Исход Сталинградской битвы вызвал во всём народе глубокое потрясение, возросли пессимистические настроения. Среди клира и паствы усилилось стремление к миру, что было весьма опасно для режима, поэтому аресты среди церковных кругов участились. Арестованный за цитируемое высказывание католический священник сказал, что «немцы способны только на фанатическую ярость и разрушение» и что нужно ждать закона о тотальном истреблении христианства. В том, что после победы Германии Церкви придёт конец, почти никто из священников не сомневался. Тем не менее, до последнего мгновения немцы восхищались сопротивлением своих войск, надеялись на стабилизацию фронта, на организацию тотальной войны, конечную победу и т.п.

В 1944 г. стало окончательно ясно, что война Германией проиграна. Одновременно с этим у коалиции союзников оставалось всё меньше иллюзий относительно прозрения немецкого народа и возможности заключения мира с новым правительством, образованным в результате свержения режима изнутри. А весной 1945 г. всё было кончено.

Пережитый тяжкий опыт взаимоотношений с фашистской диктатурой укрепил церковные круги в осознании недопустимости и вредности любого диктата со стороны государства, способствовал послевоенному конституированию Церквей, в частности Евангелической Церкви Германии на условиях отделения Церкви от государства и на основах принципов Исповедующей Церкви. В августе 1945 г. была образована Евангелическая Церковь Германии (EKD), в которой объединились 23 лютеранских, реформатских и униатских Церкви. 19 октября 1945 г. появилось заявление EKD (составленное Нимёллером) которое, признавая вину народа, возлагало часть этой вины и на Церковь. В том числе там говорилось: «С большой болью мы констатируем, что через нас были причинены бесконечные страдания многим народам и странам … Хотя мы долгие годы боролись против духа, который нашёл своё ужасное выражение в национал-социалистском насильственном режиме, мы совершаем покаяние и признаёмся в том, что не были достаточно мужественными, не молились достаточно усердно, не достаточно верили и любили…». Примечательно, что это заявление в церковных кругах было встречено неоднозначно…

В заключение следует заметить, что немецкое лютеранство в года нацизма так и не сумело выйти из кризисного состояния, из раздиравшей его двойственности, заложенной в самой его основе (о чём мы говорили в самом начале). Эта двойственность вынуждала лютеран поддерживать государство, в том числе в вопросах войны, утверждая правоту исключительно своей страны и своего народа. Но период нацизма дал и удивительный взлёт богословской мысли, которая поставила под вопрос доктрину о безусловном подчинении государству, как власти, данной Богом, особенно если государство отступает от христианских норм и становится антихристианским. В Барменской декларации и в других сочинениях подчёркивалось, что и над государством и над его лидерами возвышается Христос. Поэтому возможно и даже необходимо сопротивление государству, если оно перестаёт исполнять Божью Заповедь. Как подчёркивал впоследствии папа Иоанн-Павел II, ни общество, ни государство не могут олицетворять собой коллективного мессианского идола.

Да поможет нам Господь как в тяжёлые, так особенно в благие времена не уповать ни на кого, кроме Христа, всё происходящее рассматривать в свете Св.Писания и, не поддаваясь на искушения политиков и партий, сохранять себя в верности Спасителю, учениками Которого мы остаёмся во все времена до скончания века.

* * *